Знайти та врятувати - Правозахисна група "СІЧ"

В Украине еще не налажена система возврата украинских заложников. По статистике, в плену остается около сотни пленных, более 400 военных и гражданских лиц числятся пропавшими без вести. Эта цифра существенно занижена, ведь официальные списки формируются по заявкам родственников, а имена сотен заложников и пропавших без вести до сих пор не установлены, – утверждает директор правозащитной группы «СIЧ» Дмитрий Рева. Чтобы узнать об эффективных методах поиска, матери пленных и пропавших без вести бойцов Днепропетровской области (ОО «Берегиня») отправились в Тбилиси. Там они встретились с наиболее влиятельными общественными и международными организациями Грузии.

Сын Елены Сугак – 29-летний рядовой Руслан – оказался в плену сразу после Иловайского котла в августе 2014-го. Тогда бойцы 40-го батальона «Кривбасс» самостоятельно прорывались из окружения. У них не было никаких ориентиров. Руслан попал на растяжку.
– Мне рассказали бойцы, что раненого сына полдня тащил на себе сослуживец, – рассказывает мама пленного Елена Сугак. – Но потом сам Руслан попросил оставить его. Недалеко находились наши, и он надеялся, что его быстро подберут. Когда, буквально через час, за ним вернулись – Руслана уже не было, его захватили в плен.
Дома бойца ждут двое детей: 8-летняя Настя и 6-летний Денис. Письма дочери Руслана, в которых она просит вернуть отца домой, буквально взорвали социальные сети. В них девочка обращается к президенту, политикам и непосредственно к тем, кто держит ее папу в плену.
– Я не знала, что отвечать внучке, которая ежедневно спрашивала, где же папа. Поэтому я самостоятельно начала поиски, – продолжает Елена Сугак. – Сначала появилась информация, что Руслана вывезли в Ростов-на-Дону. Затем волонтеры сказали, что видели его с другими бойцами 40-го батальона, когда он разминировал поля в Луганской области. Но след все время терялся.
В ходе поисков Елена Сугак познакомилась с другими матерями пропавших без вести бойцов и создала Общественное объединение «Берегиня». Казалось, что вместе поиски будут более эффективными. Однако матерей не допустили к переговорному процессу. Кроме того, активным поискам препятствовала власть оккупированных территорий. Тогда матери решили заявить о себе на международном уровне.

– Мы были во Франции и Германии, встречались с дипломатами в Украине и представителями различных организаций, – продолжает Елена Сугак. – Так мы хотим привлечь внимание международной общественности к проблеме – наших сыновей никто не ищет. Кроме того, верим, что можем помочь поисковому процессу.
– Переговоры в Минском формате давно исчерпали себя, – считает правозащитник Дмитрий Рева. – Пришло время привлекать к помощи международные организации, имеющие успешный опыт поисков пропавших на оккупированных территориях. Например, Грузия дважды столкнулась с феноменом «гибридного» военного конфликта и имеет определенные достижения в нейтрализации его последствий. В частности, нас интересовал вопрос создания международной поисковой группы. Нашу идею поддержал Южно-Кавказский Институт Региональной безопасности.
В Тбилиси делегация из Украины встретилась с поисковиками, правозащитниками, омбудсменом (государственный чиновник, контролирующий соблюдение прав человека), представителями Красного Креста, а также общественными деятелями. В частности – Ассоциацией семей – Фондом «Молодин» (Ожидание), которые первыми начали поиски пропавших без вести в результате вооруженного конфликта с Абхазией еще в начале 90-х годов.
Белла Залдастанишвили, которую называют Матерью Грузии, присоединилась к Фонду «Молодин» более 10 лет назад. В самом начале вооруженного конфликта с Абхазией Белла потеряла двух сыновей и двух братьев-близнецов. Поиски оказались безрезультатными. Когда женщина потеряла надежду, она изолировалась от всего мира и восемь лет фактически не выходила из дома.

– Мы с другими матерями пропавших без вести обращались за помощью к органам власти, но все оказалось бесполезным, – вспоминает Белла Залдастанишвили. – Поэтому решили объединиться в общественную организацию. Несколько раз Фонд «Молодин» встречался с матерями из Абхазии и просил их о помощи. Сначала нам не шли навстречу, но потом поняли, что, несмотря на различия, родители пропавших страдают от общей боли. Ведь живыми их сыновей находили только в впервые годы конфликта.
Только в 2014-м Белла нашла останки своих сыновей и братьев. Личности удалось установить благодаря комплексной экспертизе ДНК. Однако Белла не прекратила поиски – теперь она помогает другим матерям, так как считает: пока существует хотя бы один пропавший без вести – война не окончена.
Матери начали с того, что упорядочили списки пропавших без вести. Для этого они объехали почти всю Грузию, прибегнув к помощи Красного Креста.
– Во время конфликтов в Грузии 2300 человек пропали без вести, из них 800 военных, а все остальные – гражданские, – рассказывает координатор Международного Комитета Красного Креста в Тбилиси Лина Милнер. – Мы работали в разных направлениях, включая сопровождение семей пропавших без вести. В рамках этой программы они получили психологическую и психосоциальную поддержку. Благодаря активным поисками удалось найти и вернуть родственникам 126 тел пропавших.
Представители Красного Креста в Тбилиси выразили поддержку украинским матерям и готовность поделиться своим опытом.
– Теперь мы понимаем, что поиски следует продолжать при поддержке международных организаций, – говорит председатель ОО «Берегиня» Алла Макух. – У нас есть информация, что наши ребята работают на заводах и «копальнях». Но, поскольку на оккупированные территории никого не пускают, проверить это невозможно. Мы хотим, чтобы была создана международная поисковая группа, в которую войдут не только представители Красного Креста и других международных организаций, но и наши матери.
В свою очередь, украинские правозащитники готовы бороться за социальный статус экс-заложников и семей пропавших без вести.
– Есть печальная практика, когда пропавших без вести автоматически записывают в дезертиры, – говорит Дмитрий Рева. – Это позволяет не выплачивать их семьям компенсации. Бывшие заложники не имеют никакого статуса, льгот и социальной защиты, кроме программ на уровне некоторых регионов. В Грузии мы получили опыт, который позволит нам более эффективно защищать их права и способствовать эффективному обмену и поискам пропавших без вести.

Такой законопроект только зарегистрирован.